Хочу только тебя! - Страница 18

Мишель залезла в ванну и легла, погрузившись в благоухающую воду. Какое это блаженство — лежать вот так, безвольно расслабившись.

Она сонно закрыла глаза… и подскочила, расплескивая воду, когда раздался резкий стук. В следующее мгновение дверь открылась и в ванную спокойно, как ни в чем не бывало, вошел Никос.

— Какого черта ты сюда вперся?

«Как она похожа на ребенка», — подумал он про себя. Растерянные, сердитые глаза, волосы, скрученные в пучок и сколотые на макушке, и кругом пена, видны только плечи и голова.

— Я подумал, вдруг ты заснула. Так ведь можно и утонуть.

Ее зрачки расширились от гнева, глаза потемнели и казались огромными.

— Ты что, не мог постоять и подождать, пока я отвечу?

— Я постоял, а ты не отвечала, — невозмутимым тоном объяснил он. — Поэтому и вошел.

— Ну хорошо, а сейчас поворачивайся и уходи. Не зная, как еще выразить свое возмущение, она вдруг, неожиданно не только для него, но и для себя самой, зачерпнула ладонями пенной воды и плеснула на него.

Грудь его рубашки мгновенно потемнела. Мишель в оцепенении скользнула взглядом по сползавшим вниз клочьям пены, потом подняла глаза на его лицо. И того, что увидела в его взгляде, Мишель испугалась еще больше.

В нем было откровенное, страстное желание. На мгновение ей подумалось, что он сейчас наклонится, вытащит ее из ванны…

К горлу подступил комок, и несколько секунд, казавшихся вечностью, она не могла вымолвить ни слова.

— Сам виноват, — с трудом пробормотала она наконец.

— Это что, извинение? — с ехидцей спросил Никос.

— Объяснение.

Его глаза блеснули.

— Давай, спускай воду и вылезай.

Мишель не двинулась с места.

— А ты будешь тут? Ни за что!

Никос взял с полки большое банное полотенце и развернул, держа перед собой широко разведенными руками.

Он увидел, как ее глаза наполнились слезами и стали похожи на два озерца. Устремленный на него беспомощный взгляд подействовал на него сильнее всяких слов. У него сжалось сердце. Он молча положил полотенце на место, повернулся и вышел.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мишель проснулась неожиданно, словно ее что-то толкнуло, и несколько секунд не могла понять, где она. Сон как будто продолжался, но она готова была поклясться, что все это происходит на самом деле.

Охваченный яростью Джереми. Спокойный, суровый Никос. И она тоже там, но ее не видно, она бестелесный свидетель их поединка. Скрестились со звоном мечи, они яростно сражаются, то отступая и парируя удар противника, то бросаясь вперед… Потом вдруг наступает темнота, слышится жалостный вскрик, и все замолкает. Мишель старается выяснить, кто победитель, но его черты расплываются.

— Господи, Боже ты мой, — пробормотала Мишель, садясь и включая лампу. Комната осветилась, все было как обычно. Она провела пальцами по щекам — они были мокры от слез.

Мишель потерла их ладонями, встала с кровати, накинула на плечи халат и пошла на кухню. Электронные часы на микроволновке показывали один час пять минут.

Очень хотелось пить. Мишель достала из холодильника банку с водой, открыла ее с коротким щелчком и направилась в гостиную.

Было душно. Мишель торопливо подошла к широкой стеклянной двери, ведущей на террасу, и раскрыла ее настежь, словно надеясь, что свежий морской ветер прогонит прочь неприятности и заботы последних дней.

Она вышла на террасу, и в лицо повеяло прохладой. Пахнуло свежим соленым дыханием океана, она вдохнула всей грудью и застыла, глядя на уходящую вдаль полосу набережной.

Бесконечная цепочка фонарей, яркие вспышки неоновой рекламы, бесчисленные окна домов, изливающие свет на бегущие мимо машины, мигающие огоньки в темных громадах зданий, возвышающихся где-то там, у горизонта…

Все сияло и сверкало, и тем темнее и гуще казалось ночное небо, сливающееся на горизонте с водами океана.

Мишель поднесла банку к губам и сделала жадный глоток. Легкий ветерок пошевелил волосы, забрался под халат.

Она простояла так минут десять, может, и все двадцать. Наконец, вздохнув, пошла обратно к двери — и оцепенело остановилась, увидев посреди гостиной высокую мужскую фигуру, темную на фоне падающего из прихожей света.

Это не мог быть никто иной, кроме Никоса, но на какую-то долю мгновения она не узнала его, и мысли ее судорожно заметались.

— Ты давно здесь стоишь? — Неужели это она говорит таким тонким и слабым голоском?

— Несколько минут, — бесстрастно ответил Никос.

Он был бос, на нем не было ничего, кроме повязанного па бедрах полотенца. Мишель стало неловко, что она забыла дать ему на ночь что-нибудь из одежды.

— Я проснулся где-то полчаса назад и увидел, что горит свет в прихожей.

— И решил проверить, в чем дело, да?

Она старалась казаться бодрой и уверенной, но как же она робела на самом деле, какой растерянной себя чувствовала.

В какой-то миг она чуть не бросилась к нему, чтобы найти, наконец, успокоение в его теплых объятиях. Но нет, такой глупости она себе позволить не может.

— Я не хотел тебя испугать.

Ему что, не спалось? Или у него очень чуткий сон и он просыпается при малейшем шуме? Лицо его было в тени, и она не видела его выражения.

Все ее чувства были обострены до предела, казалось, каждая клеточка тела изнывает в ожидании, когда же он коснется ее, сердце стучало как бешеное.

«Беги отсюда, сию же минуту», — приказал внутренний голос. Однако ноги не желали слушаться разумных приказов. Сладкое томление тела, все усиливаясь, превратилось в жгучее, словно пламя, желание, она слышала свое поверхностное, прерывистое дыхание и ощущала биение пульса в ямочке у горла.